Чесменский дворец
Репортаж «Новости культуры»:
Когда в 1774 году Екатерина II на месте скромного «загородного дома» на седьмой версте царскосельской дороги приказала строить путевой дворец, Россия только что окончила войну с Турцией (1868-1774). И хотя «греческий проект» — освобождение от турков Константинополя и возрождение православного Греческого царства под эгидой российской монархии — осуществить не удалось, и русский щит прибили не к вратам Царьграда, а только Азова и Керчи, «восточный вопрос» был решён — русские торговые корабли могли беспрепятственно плавать по Чёрному морю и проходить через проливы.
Каждую победу русского оружия в этой войне отмечали памятником — в Царском Селе появились Крымская и Чесменская колонны, Турецкий каскад, Турецкий павильон. В подмосковных усадьбах полководцев Чернышёва, Панина, Румянцева-Задунайского воздвигались «мечети» и сооружения в восточном стиле. Чесменский дворец также был построен в азиатском вкусе и посвящён победе графа Алексея Орлова в Чесменской бухте.
Чесменское морское сражение между русской эскадрой и турецким флотом состоялось 24-26 июня 1770 года в Эгейском море у западного побережья Турции. После обнаружения турецкого флота под командованием капудан-паши Хасан-бея, русская эскадра во главе с Алексеем Орловым и адмиралом Г.А. Спиридовым в составе 9 линкоров, 3 фрегатов, 1 бомбардирского корабля и 17 мелких судов атаковала его и сходу уничтожила флагманский корабль.
Турецкие корабли скрылись в Чесменской бухте и были там заблокированы русскими кораблями. В ночь на 26 июня отряд русских кораблей под командованием контр-адмирала С.К. Грейга подошёл к входу в бухту и открыл огонь по турецким кораблям, отчего один из них загорелся. С него огонь распространился на остальные суда турок и стал всеобщим. Пожар длился с 3 часов ночи до 10 часов утра.
Сгорело 15 линкоров, 6 фрегатов, большое количество мелких судов. 1 линкор и 5 гребных судов были взяты в плен. Потери турок составили около 10 тысяч человек, русских — 11 человек.
Екатерининский турецкий стиль — такая же европейская стилизация под «варварское», как и нежное «Турецкое рондо» Моцарта. О реальной Турции тогда почти ничего не знали. Огромная Османская империя, раскинувшаяся в трёх частях света — Европе, Азии и Африке, представлялась Европе неизведанной и сказочной страной. Она олицетворяла собой вообще всё неевропейское, и так называемый турецкий стиль объединял всё странное и фантастическое, что не произрастало из античности.
Вторым таким маргинальным стилем в эпоху культа античности казалась готика. Порой любое произведение, неважно, старинное или современное, созданное не по классическим правилам, объявлялось неправильным и, следовательно, «готическим». Просвещенная фрейлина Екатерины II Головина в 1800-х годах «готическим» называла дворец в Царском Селе, а Карамзин в 1817 году — Собор Василия Блаженного на Красной площади.
Ничего удивительного, что Чесменский дворец, как и соседняя Чесменская церковь, строившиеся в азиатском вкусе «по образцу существующих замков, находящихся на берегах Босфора и Дарданелл» (так сообщает Пыляев со слов Бантыш-Каменского), местами похожи на готические, причем без кавычек.
Высокие стрельчатые окна, зубчатые парапеты по стенам дворца позволяют называть эти здания псевдо- или неоготическими. Коктейль получился крепким, и можно согласиться с возгласами удивлённых туристов, подвозимых на автобусах к Чесменской церкви: «Ой, это ни на что не похоже!».
Откровенно турецкой символики — изображений полумесяца, турецкого оружия — здесь нет, и стоящий напротив дворец скорее можно принять за старинный английский замок: отсеките мысленно три 4-этажных корпуса, пристроенных к дворцу по бокам, окружите замок рвами.
Исследователи полагают, что план дворца — равносторонний треугольник с круглыми башнями по углам и обширным Парадным залом в центре — мог следовать образу Лонгдфортского дворца (1591, архитектор Джон Торп). Обработка нижнего этажа рустом, а верхнего штукатуркой создавала иллюзию, что достраивался замок, как и положено, в течение столетий. Но заказчица и её архитекторы ориентировались на образцы с другой части света. Чесменский дворец, как московские Петровский (Михаил Казаков, 1775-1782) и дворцовый комплекс в Царицыно (Василий Баженов, Михаил Казаков, 1775-1790-е), выполнен в том фантастическом «тарабарском» архитектурном стиле, возникшем в екатерининское время на смешении западных и восточных влияний.
Между современными Московским пр. и пр. Юрия Гагарина в 1-й половине XVIII века простиралось гнилое болото, которое среди местных финнов называлось Кикерикексен, что в переводе на русский означало «Лягушачье болото». Здесь, согласно старинному преданию, Екатерина II из уст личного гонца от графа Алексея Орлова узнала радостную весть о великой победе русской военной эскадры над могущественным турецким флотом в битве под Чесмой 26.6.1770. Не застав императрицу в Зимнем дворце, посланец настиг её на пути в Царское Село. Едва скрывая чувство торжествующего удовлетворения, императрица приказала в честь этого исторического события на месте встречи с гонцом выстроить дворец.
Дворец, который задумывался как путевой, для отдыха по дороге из Петербурга в Царское Село, сначала назвали Кикерикексенским — «дворцом на лягушачьем болоте». Выговорить такое было невозможно, и сократили до Кикерико или «Кикерики». Специально для нового дворца Екатерина заказала в Англии на знаменитых мануфактурах Джозайи Веджвуда сервиз из 952 предметов, где на каждой супнице или тарелке красовалась зелёная лягушка.
Сейчас «сервиз с зелёной лягушкой», как он официально называется, — гордость английской коллекции Эрмитажа. Соусники, тарелки, блюда в фирменном веджвудском «фаянсе цвета сливок» безукоризненных форм, украшенные пейзажами старой Англии, выставлены на 3-м этаже Зимнего дворца.
Строился Чесменский дворец с размахом — со служебными и хозяйственными корпусами, с церковью. Проектировал и строил ансамбль арх. Ю.М. Фельтен в 1774-1777 годах.
По углам дворца располагались башни с бойницами. Перед въездными воротами находились рвы, заполненные водой, над которыми нависали подъёмные мосты.
Дворец в плане представляет равносторонний треугольник, углы которого решены в виде башен, а те завершаются фонарями с полусферическими куполами. Помещения располагались по периметру здания. В образовавшийся внутри треугольник вписан круг, которому во 2-м этаже соответствует центральный Парадный зал.
Архитектура дворца значительна и сурова. Здание небольшое по размерам (каждая сторона немногим более 40 м.), выразительно своим компактным планом и силуэтом, что в целом определяет общую монументальность сооружения. Позднее, в XIX в., здание было искажено пристройкой трёх 2-этажных корпусов и приспособлено под богадельню.
Внутренняя отделка дворца никак не соответствовала его суровому облику и не содержала ни малейшего намёка на готическую архитектуру.
Чесменский дворец поразил воображение современников.
В 1780 году невдалеке от дворца была освящена церковь, также выдержанная в стиле английской готики. В ознаменование 10-летия Чесменской победы и церковь, и дворец стали называться Чесменскими.
В 1782 году Екатерина передала Чесменский дворец Капитулу ордена Святого Георгия, основанному ею в 1768 году.Во дворце помещалось управление орденом, его архив, печать, орденская казна. Под председательством самой императрицы (гроссмейстера ордена) здесь заседала георгиевская Дума.
На заседаниях Думы уже удостоенные орденом офицеры, присутствующие в столице, решали, кому присудить ордена III и IV степени (первые две степени жаловались только императором). Дума гласно обсуждала каждого депутата и голосовала.
Для предоставления к пожалованию необходимо было получить две трети голосов. Орден был военный, присуждался лишь в годы войны за боевые заслуги или за выслугу лет. Первыми кавалерами были герои турецкой войны. Сначала — сама Екатерина, затем — будущий фельдмаршал Румянцев, князь Репнин и генерал Боур.
Шестеро из двадцати пяти кавалеров I степени, существовавших за всю историю ордена, были удостоены им за турецкие победы — Орлов за Чесму, Панин за взятие Бендер, Долгоруков-Крымский за овладение Крымом, Потёмкин за взятие Очакова, будущий генералиссимус Суворов за победу при реке Рымник, Репнин за победу при Мачине. В Чесменском дворце георгиевцы заседали до 1811 года, после чего «переехали» в Зимний.
Сегодня в Парадном зале — читальный зал ГУАПа. Снаружи его легко вычислить по внешним стенам, напоминающим круглую «корону». Напротив входа висит парадный портрет императрицы. Под ним — огромная лягушка, под брюшко которой студенты складывают копеечки «на счастье».
После кончины в 1796 году Екатерины II Чесменский дворец приходит в запустение. Павел I хотел было во дворце устроить богадельню с лечебницей для увечных воинов, как на Каменном острове. Но только из этого проекта ничего не вышло. Сказался недостаток воды: речка мелкая, два небольших прудика и до колодца далеко.
Комиссия, составленная для этого случая в 1799 году, нашла дворец неудобным для «устроения в нём лазарета Мальтийского ордена», после чего и последовало 3 сентября того же года высочайшее повеление «о возвращении оного дворца в Придворное ведомство».
11.12.1811 освятили в Чесменском дворце в нижнем этаже восточной башни небольшую зимнюю церковь, поскольку в соседнем Чесменском храме служили лишь летом. Чин освящения храма во имя Рождества Христова был проведён протоиереем Криницким. В зимнюю Рождественскую церковь были переданы из Эрмитажа церковная утварь и походный иконостас царя Алексея Михайловича, вышитый в кремлёвских светлицах в 1590 году и перевезённый в Петербург ещё императором Петром Великим. Он почти полностью сгорел во время пожара 1871 года, уцелевшие фрагменты были собраны и по самому большому из уцелевших кусков стали называться иконой Святой Троицы. (В настоящее время хранится в Государственном Русском музее).
До появления железной дороги в зимнем храме устанавливали перед въездом в столицу гробы особ императорской фамилии, скончавшихся вне Петербурга, здесь же по ним служили панихиду.
В ночь с 5 на 6 марта 1826 года в дворцовой церкви были установлены останки императора Александра I, привезённые из Таганрога. 11 июля того же года во дворец было доставлено тело его вдовы императрицы Елизаветы Алексеевны, умершей в Белеве под Тулой. 21.12.1916 в морг Чесменской богадельни доставили выловленный накануне из Невы труп Григория Распутина.
По воспоминаниям Феликса Юсупова, «еще задолго до прибытия лиц, назначенных производить вскрытие, вся местность возле Чесменской богадельни была оцеплена значительным отрядом конной и пешей полиции. Вскрытие продолжалось до первого часа ночи и происходило в присутствии ряда видных должностных лиц, представителей полиции и чиновника министерства внутренних дел».
После того как изуродованное тело привели в порядок и отпели в зимней церкви, оно было отправлено в автомобиле, присланном императрицей, в Царское Село. Юсупов писал, что «маршрут никому сообщён не был; его везли агенты охранного отделения, специально присланные для этого в Чесменскую богадельню».
Дворец Чесменский в царствование Александра Павловича почти все время пустовал. Лишь два раза его использовали как летнюю дачу для девочек, обучавшихся в Елизаветинском институте.
В 1830 году Николай I распорядился организовать в бывшем Чесменском дворце военную богадельню. Здесь предоставлялся кров и стол 15 офицерам и 460 нижним чинам, если они не способны были содержать себя по старости.
Архитектор Александр Штауберт, построивший немало казарм и госпиталей, в течение шести лет приспосабливал дворец под Отель инвалидов — пристроил к нему три одинаковых двухэтажных корпуса (сейчас 4-этажные), соединив их переходами-галереями с угловыми башнями дворца. Над башнями, у которых сняли зубчатые парапеты, возвели купола. Разобрали старые ворота и вместо них поставили новые, чугунные. Со стороны шоссе протянули ограду. (Ворота и ограда не сохранились.) Перед богадельней разбили большой парк.
После перестройки дворца зимняя церковь была перемещена на 2-й этаж, в круглый зал, где ранее проходили заседания георгиевских офицеров. Она была торжественно освящена 23.6.1836 за четыре дня до открытия богадельни в присутствии самого императора Николая Павловича.
Солдаты жили в стоместных палатах, офицеры — в отдельных комнатах. Чесменская богадельня пользовалось заслуженным уважением в столице, очереди поступления приходилось ждать по 2-3 года. Призреваемые содержались бесплатно, за ними ухаживали врачи, а постоянные духовники «занимались беседами, наделяли советами и внушали необходимое терпение».
Вот как описывает историк Шклярский повседневную жизнь богадельни: «В главном здании на 1-м этаже с западного флигеля постоянно дежурят сторож из прислуживавших солдат и дежурный. Длинный коридор разделял 1-е отделение на две половины, каждая из которых имела по две большие комнаты, в которых помещались сто человек. У каждого из них кровать, отделённая невысокой перегородкой, постель из двух матрацев, суконного одеяла и двух подушек. В изголовье каждой кровати — доска, на которой написано имя, звание, прежняя служба и время поступления в заведение. У кровати — шкаф с двумя ящиками, служащий и в качестве стола. В восточном флигеле находится офицерское отделение. Каждый офицер имел комнату, разделённую перегородкой на переднюю для прислуги и вещей и салон, с зеркалом, шестью стульями, диваном, комодом, ширмой у кровати, на которой постель отличалась тонким бельем и волосяным матрацем. Призреваемые вставали не позднее семи утра, в восемь пили сбитень, в двенадцать — обедали, в восемь — ужинали. Некоторые инвалиды присматривали за порядком и чистотой в комнатах, коридорах на лестницах, помогали в столовой, дежурили у дверей.
И офицерам, и нижним чинам разрешалось брать книги из библиотеки и журналы, выписываемые на суммы богадельни. Призреваемые нижние чины, «знающие какое-то мастерство, могли заниматься оным в особо отведенной комнате». Инвалидам было разрешено ездить в столице на извозчиках, иметь на погонах отличия, поступающим сохранялся тот мундир, который они имели по последнему месту службы. С разрешения директора они ездили в отпуска к родственникам, и те также могли навещать их ежедневно». На фотографиях начала прошлого века видно, что богадельня разрослась, и вдоль дороги, ведущей к Московскому шоссе, стоят и каменные корпуса, и длинные крестьянские избы.
Ветераны жили там c жёнами, здесь разрешили селиться и находящимся на пенсии вдовам. За Чесменской церковью располагалось кладбище. В середине ХХ века оно, вероятно, было уничтожено, и уже во время войны здесь хоронили воинов 42-й дивизии, защищавшей Ленинград. Некоторые памятники, однако, явно заимствованы из прошлого некрополя.
Сейчас это военное кладбище с одинаковыми урнами и часто безымянными одинаковыми полустершимися табличками «Слава воину Советской Армии, погибшему в Великой Отечественной войне» кажется пронзительным, подобные захоронения, скажем, на Серафимовском уже давно превращены в анонимные зелёные холмы.
Когда в 1917 году вышел декрет о национализации банков, деньги на финансирование инвалидного дома перестали поступать. Осенью 1918 года в богадельню к старикам-инвалидам подселили детей, потерявших своих родителей. Зимой того же года многие из обитателей богадельни и детского дома погибли от голода и тифа. Оставшихся стариков по весне перевели в дома для престарелых, организованные на Петроградской стороне, а детей вывезли в районы Поволжья и Урала.
В конце весны 1919 года инвалидный дом был полностью расформирован, а в бывшем Чесменском дворце размещён концентрационный лагерь, который по документам назывался Первый лагерь принудительных работ, а в просторечии — «Чесменка». Сюда сажали всех неугодных новой власти. Одним из узников лагеря был знаменитый врач Пётр Бадмаев, обвинённый в том, что лечил царскую семью. Кресты с Чесменской церкви сняли и установили новые символы — клещи и молоток. Лагерь принудительных работ закрыли в 1924 году. В Чесменском дворце организовали Первую сельскохозяйственную колонию, затем дом для престарелых.
Зимняя и летняя церкви были закрыты и опечатаны 1.6.1919.
В 1930-м здание бывшего Чесменского дворца перешло дорожному институту. В 1930-е годы флигеля были надстроены на два этажа.
После войны сюда въехал ЛИАП (институт авиаприборостроения, ныне Государственный университет аэрокосмического приборостроения — ГУАП).
В начале Великой Отечественной войны институт эвакуировали в Куйбышев и Ташкент. В те годы не только самолётостроение, но и бортовое оборудование, приборы и системы управления развивались быстрыми темпами. Для их разработки, производства и эксплуатации требовались квалифицированные кадры.
В феврале 1945 года ЛАИ преобразовали в Ленинградский институт авиационного приборостроения (ЛИАП). Развитие космической науки и техники привело к появлению в ЛИАПе новых специальностей и увеличению числа студентов, преподавателей и научных сотрудников.
В 1960 году институту в дополнение к помещениям Чесменского дворца передано здание на улице Герцена (ныне Большая Морская). Оно стало основным домом института. В помещениях Чесменского дворца с 1961 года обучались первые два курса студентов, и находились кафедры, связанные с общей и фундаментальной подготовкой студентов, с 1972 года располагался общетехнический, а затем естественнонаучный факультет.
В эти годы институт вошёл в число ведущих вузов страны. Фундаментализация и универсализация подготовки специалистов и учёных привели к получению вначале статуса государственной академии аэрокосмического приборостроения (ГААП), а затем, после очередной аттестации и аккредитации в 1997 году, университета.
Ныне полное название вуза — Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения (ГУАП). Всего в вузе 10 факультетов, около 40 кафедр, 3 института и более полусотни специальностей и направлений. Сеть филиалов охватывает 7 регионов России. В них студенты учатся первые два года, а после приезжают для продолжения учёбы в Петербург.
Почти у 90% преподавателей Университета учёные степени, а каждый пятый доктор наук. Более двадцати действительные члены и члены-корреспонденты отраслевых академий наук, около тридцати имеют звание «Заслуженный деятель науки» или «Заслуженный работник высшей школы».
Многие выпускники вуза стали крупными учёными, руководителями отечественной науки и промышленности, государственными деятелями. Так, Ленинградское отделение АН СССР долго возглавлял академик И.А. Глебов, более 20 лет руководил ГОИ им. С.И. Вавилова член-корреспондент РАН М.М. Мирошников, окончили ЛИАП академик РАН директор Сибирского НИИ авиации им. С.А. Чаплыгина А.Н. Серьёзнов, ректор Университета кино и телевидения А.А. Белоусов, губернатор Санкт-Петербурга Г.С. Полтавченко и другие.